Неточные совпадения
Открыли наконец, что он проводит время в самых черных харчевнях возле застав, вроде Поль Нике, что он там перезнакомился с ворами и со всякой сволочью, поит их, играет с ними в
карты и иногда спит под их защитой.
Засученные рукава
открывали громадные кулаки, в которых почти исчезала колода
карт.
На Сухаревке жулью в одиночку делать нечего. А сколько сортов всякого жулья! Взять хоть «играющих»: во всяком удобном уголку садятся прямо на мостовую трое-четверо и
открывают игру в три
карты — две черные, одна красная. Надо угадать красную. Или игра в ремешок: свертывается кольцом ремешок, и надо гвоздем попасть так, чтобы гвоздь остался в ремешке. Но никогда никто не угадает красной, и никогда гвоздь не остается в ремне. Ловкость рук поразительная.
Этим Штофф
открывал свои
карты, и Галактион понял, почему немец так льнет к нему. Лично он ему очень нравится, как человек обстоятельный и энергичный. Что же, в свое время хитрый русский немец мог пригодиться.
В гостиной, в самом деле, шалили. Сначала сели играть в
карты — губернатор, m-me Пиколова, инженер и Юлия — в фофаны; ну, и, как водится, фофана положили под подсвечник; m-me Пиколова фофана этого украла, начальник губернии
открыл это.
— Ну, если по дружбе, то я рад, я очень рад, — говорил Володин с радостным и глупым смехом, сдавая
карты, — ты хороший человек, Ардаша, и я тебя очень даже люблю. А если бы не по дружбе, то это был бы другой разговор. А если по дружбе, то я рад. Я тебе туза сдал за это, — сказал Володин и
открыл козыря.
Иногда, если мои
карты действительно оказывались слабее, я
открывал их, чтоб не возникло подозрений.
— Что? Стерс спрашивал, что у меня на
картах, приглашая
открыть.
«Что, если, — думал он на другой день вечером, бродя по Петербургу, — что, если старая графиня
откроет мне свою тайну! — или назначит мне эти три верные
карты!
— Туз выиграл! — сказал Германн и
открыл свою
карту.
Лухнов придвинул к себе две свечи, достал огромный, наполненный деньгами, коричневый бумажник, медлительно, как бы совершая какое-то таинство,
открыл его на столе, вынул оттуда две сторублевые бумажки и положил их под
карты.
И когда та же Маша, сняв положенные мне, бубновой, ибо незамужней, даме на сердце
карты и
открывши последнюю, сердечную, сама пугалась: «Ай-ай-ай, Мусенька, плохое твое дело, а под самым низом-то — удар!
Токарев, увлеченный трудным разыгрыванием большого шлема с Елкиным, случайно поднял глаза. За соседним столом, лицом к нему, сидел Василий Васильевич, глядя в
карты. Свечи освещали его лицо — серьезное и строгое, со сдвинутыми тонкими бровями… У Токарева прошло по душе странное чувство. Что такое? Где он недавно видел такое же лицо? Ах, да!.. Совсем с таким лицом Варвара Васильевна стояла недавно перед решеткою в ожидании, когда служитель
откроет дверь к бешеному…
Говоря это, Теркин чувствовал, что выходит из своей роли дипломата, желавшего обойти горбунью, что он
открывает перед ней свои
карты… Его что-то влекло к Сане, что-то большее, чем простая жалость.
Словом, настроение его было так взвинчено, что он даже не заметил, как прошло время до второго часа. Почтовая
карта, за подписью девицы Гущевой, звала его в сторону Сергиевской. Он вовсе не давал воли своему воображению, не раздражал его образом той, кого он может там найти. Он шел точно к добрым старым знакомым: так просто он себя чувствовал, а вместе с тем эта квартира в Сергиевской
открывала собою какую-то новую полосу жизни: сегодня, после вчерашней сцены с Аннушкой, еще сильнее, чем в первый раз.
Этим убеждением князя в таинственном исчезновении вместе с Луганским его бывшего опекуна вскоре воспользовался Гиршфельд, решивший
открыть перед Шестовым свои
карты. Он уже переехал в Петербург, а князь все еще продолжал жить на даче. Последнего задержала болезнь Агнессы Михайловны, разрешившейся недавно от бремени вторым ребенком — девочкой. Первому — мальчику шел уже второй год. Наконец, она достаточно оправилась для возможности переезда.
Андрей Андреевич Сидоров получил в наследство от своей мамаши четыре тысячи рублей и решил
открыть на эти деньги книжный магазин. А такой магазин был крайне необходим. Город коснел в невежестве и в предрассудках; старики только ходили в баню, чиновники играли в
карты и трескали водку, дамы сплетничали, молодежь жила без идеалов, девицы день-деньской мечтали о замужестве и ели гречневую крупу, мужья били своих жен, и по улицам бродили свиньи.
В ее голове, вероятно, создался именно такой план, но она, конечно, не сразу
откроет свои
карты, она захотела его помучить.